Иглы патриотов
Напомним историю вопросца. Впервые мысль о ограничении поставок мед оборудования из-за рубежа стала имуществом общественности в марте прошедшего года — был афиширован перечень из 67 медизделий, вызвавший болезненную и бурную реакцию как у лекарей, так и посреди обычных людей. Об этом «Новая» тогда писала в мат-ле «Правительство не лечится».
5 февраля теперешнего года правительство приняло постановление № 102 «Об установлении ограничения допуска отдельных видов мед изделий, происходящих из иностранных государств, для целей воплощения закупок для обеспечения городских и городских нужд». Согласно документу, заказчик обязан отклонять все заявки на мед изделия, происходящие из-за рубежа(не считая Армении, Белоруссии и Казахстана), ежели они входят в запретительный перечень(на данный момент в нем 58 позиций). То есть в конкурсе заявок по сиим позициям будут участвовать лишь изготовители из России и других 3-х государств Таможенного союза.
Однако Минпромторг, являющийся основным лоббистом правительственных ограничений на импорт медоборудования, на днях предложил прирастить этот перечень практически втрое(на 101 позицию)и живо обсудить его до 17 августа.
Что же предлагается «импортозаместить»?
Первоначально под запрет попали, а именно, компьютерные томографы, электрокардиографы, анализаторы глюкозы, хирургические иглы, шприцы-инъекторы с инъекционнами иглами и без их, микрохирургические ножницы, твердосплавные зубные боры, микрохирургические пинцеты, микрохирургические приборы для офтальмологии, устройство для переливания крови, кровезаменители, импланты для остеосинтеза.
Теперь этот перечень предлагается дополнить дефибрилляторами, передвижными рентгеновскими аппаратами, инкубаторами интенсивной терапии для новорожденных, ультразвуковыми сканерами, протезами, тест-полосками для определения уровня глюкозы в крови, аппаратами искусственной вентиляции легких, ингаляционного наркоза, широким диапазоном перевязочного мат-ла и антисептиков, созданных для пациентов с ранами, пролежнями, ожогами.
И презервативами.
То есть, ежели вникнуть в ситуацию, практически не остается в медицине квалификации, а соответственно и хвори, куда не достанет рука «импортозаместителей».
Более года назад, предполагая, какой резонанс в сообществе вызовут эти ограничительные меры, министр здравоохранения Вероника Скворцова обещала, что без оценки проекта экспертным сообществом, без оценки профессионалами превосходств и изъянов образчиков отечественной техники по сопоставлению с иностранными аналогами он утверждаться не будет. И добавила, что «Минздрав отстаивает ту позицию, что ценностью является здоровье россиян и ежели мы столкнемся с риском понижения свойства диагностики и исцеления, то никогда на это не пойдем».
Не хотелось бы уличать министра в неискренности помыслов, но за отчетный период не удалось найти в открытом доступе ни 1-го исследования на эту тему или желая бы результатов экспериментов, проведенных Минздравом. Видимо, они не предполагались, по другому как разъяснить, что дискуссия обновленного перечня запрещенного к госзакупкам оборудования практически проходит за пару недель, но не за несколько месяцев.
Но не это основная головная боль лекарей, которых планируемое нововведение теснее повергло в шок. Главный вопросец: чем будем замещать?Хватит ли оборудования, произведенного в России и странах Таможенного союза, чтоб застраховать мед ветвь от коллапса?Даже ежели отвлечься от высококачественных черт этого оборудования.
По данным Росстата за 2014 за год, мед изделий в стране было произведено предположительно на 35 млрд рублей. При этом правительство расходует на их закупку в год около 130 млрд, общий же размер базара медизделий составил в 2013 году, по данным исследования РБК, 242 млрд рублей.
Нестыковка «дебета с кредитом» дает возможность оценить глубину дефицитной дыры, которая неминуемо и стремительно возникнет, ежели Россия поддержит необыкновенно российского производителя.
Самыми большими секторами базара, что понятно, является диагностическое оборудование, оборудование для лабораторной диагностики, для хирургии и ортопедии — это предположительно 45% всего базара закупок. А на импорт приходится 80% всего закупаемого в стране для этих целей оборудования и материалов.
Правда, некое время ветвь еще продержится на ветхих запасах — износ сверхтехнологичной аппаратуры происходит за пять—семь лет. Впрочем, одноразовых шприцев-инъекторов, перевязочных материалов и тест-полосок для определения сахара в крови это не дотрагивается. Запасы этих расходников сократятся за несколько месяцев.
А что дотрагивается отечественного… Как объяснила «Новой» Александра Третьякова, исправный директор Ассоциации интернациональных производителей мед изделий IMEDA, русские ангиографы, к примеру, производит одна компания, томографы — две, рентгеновские аппараты — четыре. А монополия неминуемо, по воззрению знатока, приведет к понижению свойства и завышению цен.
Еще на первом шаге введения ограничений лекари с тихим страхом предсказывали, что будет, «если». «Если» подступило поближе некуда, при этом в максимально пессимистичном сценарии.
Вспомним, что разговаривали собеседники «Новой» более 1-го года назад:
Михаил Масчан, завотделением трансплантологии федерального научно-клинического центра ребяческой гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева:
— Мы врачуем деток с поддержкою громадного числа таковых устройств и расходных материалов, у каких русских аналогов просто нет. Например, нет у нас реагентов биохимических и клеточных анализаторов. Катетеры русские есть, и они в 10 разов дешевле привезенных из других государств, но их применение соединено с риском инфицирования, тромбирования. Нет никаких колебаний, что запрет обернется резким ухудшением свойства медицины. А еще покажется конечная жирная черта меж мед поддержкою богатым и бедным. Потому что запрет на закупку импортного оборудования распространяется лишь на средства госбюджета.
Екатерина Чистякова, директор фонда «Подари жизнь»:
— К раскаянию, отечественные томографы не могут соперничать с иностранными аналогами, которые дозволяют живо и отменно проводить комплексную диагностику, а означает, доктор может живо поставить диагноз ребенку и сходу же начать исцеление. Или, к примеру, инъекционные иглы российского производства. Их ассортимент катастрофически неширок, наши иглы толще и ужаснее заточены. А нашим измученным тяжеленной хворью детям время от времени необходимо делать по 5 инъекций в сутки».
А вот что разговаривает на данный момент по предлогу теснее расширенного перечня Алексей Кащеев, нейрохирург:
— В этом списке много предметов, которыми я в собственной работе пользуюсь каждодневно. Например, C-дуга. Это рентгеновский аппарат, который употребляется во всей рентгенохирургии. Мы работаем лишь с импортными С-дугами, о русских я никогда не слышал, их просто не создают. Статичные рентгеновские аппараты в России делают, а передвижные — нет.
В списке есть аппараты, которыми пользуются мои помощники во время операций. Это, к примеру, аппараты ИВЛ(искусственной вентиляции легких)или ультразвуковые сканеры, которые употребляются для диагностики. Это все высококачественная западная техника. О ее русских аналогах ничего сказать не могу — никогда с ими не работал.
Из расходных материалов — 70% западные, остальное — русское. Не могу сказать, что русское нехорошее. Например, чрезвычайно превосходные ватники — материал для остановки кровотечения. Неплохие бинты делают у нас.
Основная неувязка в том, что практически все аппараты из перечня просто не на что поменять. И основное — одна страна не сумеет их создавать сама. Объясню на образце C-дуги. Чтобы сделать превосходную C-дугу, нужен высококачественный источник рентгеновского излучения, высококачественный приемник рентгеновского излучения, нужен особый комп, намного наиболее трудный, чем обыденный PC, ну и, очевидно, обязаны быть качественные механика и электрика. Это делается на нескольких производствах в различных странах. Я был часто в Европе на мед производствах — это истинные городка, где работают ученые и инженеры из различных государств. Одна Германия создавать C-дугу не может — у нее нет доли технологий. США также в одиночку этого не могут. У нас производства C-дуг нет в принципе. Если скоро будут заявлять о закупках русских C-дуг, уверен — это будут те же самые завезенные из других государств C-дуги, их просто закупят и перемаркируют.
«Медицина — не форсмажорная отрасль» Российский хирург без высококачественного оборудования оказывается в «полевых условиях»
Хирург с тридцатилетним стажем, основной доктор приватной поликлиники поведал о том, как запретительный перечень может поменять русскую медицину. Правда, попросил не указывать собственного имени — у него практически нет колебаний, что некие выражения могут стать предлогом для карательной проверки места его работы.
— Ты теснее пару лет основной доктор приватной поликлиники. Что у тебя есть российского, что превосходно работает и тебя устраивает?
— Белорусский операционный стол, белорусский обогреватель для пациентов. Но ежели разговаривать шире, теснее в принципе нет ничего российского. Есть в Калуге фабрика, которая делает примечательный стерильный материал. Но это выпущено на импортном оборудовании, потому считать этот материал отечественным стопроцентно я не могу.
— То есть надобно осмысливать, что когда ты у себя в больнице диагностируешь и оперируешь пациента, то не используешь ничего из российского оборудования?
— Ничего не могу вспомнить. Может, мелочовка. И к ней у меня претензий нет. Но наркозно-дыхательный аппарат обязан быть превосходным. Есть отечественные дыхательные аппараты, но они или содраны с иностранных аналогов, или из девайсов, сделанных там.
Ты знаешь, когда я работал 20 годов назад доктором в районной больнице, посещали дни, когда в ординаторскую днем заходила медсестра и разговаривала: «Ребята, в отделении остались спирт и наркотики». У нас единожды был шовный материал из стропы парашюта. Нам знакомые летчики привезли, мы ее расплели. Замечательный, крепкий был шелк, мы ушивали им брюшную стенку, не было осложнений. То есть как хирург в полевых критериях я и так смогу прооперировать. Но медицина — это все таки не форсмажорная ветвь. Иногда мыслю: «А как это мы ранее без пульсоксиметров могли работать, без дыхательных аппаратов идущих в ногу со временем?» Да, отечественный аппарат РО-6 дышал за больного, но опосля того, как мы ввели завезенные из других государств дыхательные респираторы, у нас послеоперационные пневмонии пропали.
И ежели на данный момент воспретят ввозить завезенные из других государств сердечные клапаны, то это будет трагедия, потому что сердечко — не кар, клапан нельзя позже брать и поменять на наиболее высококачественный.
— Какая категория нездоровых на данный момент станет самой уязвимой?
— Это томные нездоровые, у каких нет собственных запасов. Объясняю на образце дефибриллятора: его функция — разряд в сердечко, чтоб его завести. Западные дефибрилляторы — синхронизированны, другими словами они предоставляют собственный удар во время расслабления сердца, ровно в ту секунду, когда сердечко готово к сжатию. А ежели стукнуть, не беря во внимание ритмы, на авось, то шансы снижаются. Я не знаю, есть ли эта функция в наших дефибрилляторах на данный момент, ранее не было.
— Вот представим тебя главврачом не приватной, а гос больницы. Тебе пришлось бы принять навязанные условия деградации. Постепенно клиника стала бы прибывать в упадок, потому что импортное оборудование ломается, а отечественное или не тащит, или его вообщем нет. Как завлекать юных лекарей?Это же поколение теснее из продвинутых и работать, как ты, нитками от парашюта не готово.
— Не в этом дело. Доктор в врачебном учреждении ничем не различается от колхозника в колхозе. Колхознику произнесут — «сеять нечем», и колхозник не переживает, что урожая не будет. Пойдет курить. Так и доктор. Ему произнесут — «импортные клапаны закончились — нездоровых не берем», он пойдет заниматься извозом. Хирурги массово не пойдут на демонстрации, пойдут пациенты и родственники. У нас правительство ничего не желает вкладывать в медицину. Государству не необходимы люди, и потому с медициной что-то тащится по инерции. А вымышлять ничего не надобно. Надо брать полностью всю технологическую цепочку, как брали завод «Фольксваген», который издаёт тут авто. Поговори с хоть каким завотделением, и он будет говорить: «Я видел, как это делается в Швеции или в Австрии». Нет ни 1-го потрясающего доктора, который не посещал на стажировках за границей.
— То есть в медицине на данный момент, по твоему воззрению, нет ни одной технологии, ни 1-го вида оборудования, которое можнож было бы считать «стерильно» отечественным?
— Нет. Вот у нас на данный момент в больнице возник роскошный спец из Донецка. Он там был водящим доктором в НИИ травматологии и ортопедии. Ему лет 40, он там сделал около тыщи пересадок тазобедренного сустава и бегал оттуда. И разговаривает мне: «Я хочу делать тут пересадку суставов». Прекрасно, как?Нужно ведь оборудование доставать. А он разговаривает: «Ничего не надобно доставать». И оказалось, что южноамериканская компания «Страйкер» поставляет суставы, при этом дает линейку суставов, чтоб во время операции можнож было выбрать по размеру. Но самое основное — весь набор устройств, в том числе агрегат, чтоб ставить этот сустав. Это технологическая революция. Не надобно ничего вымышлять, все отработано. Хочешь пример?Помнишь, в детстве были конструкторы из дерева, которые необходимо было собирать самим?Но лишь те мальчишки, которые могли с прибором подогнать и надрезать дощечки и палочки, собирали благовидный домик, но не очень опытные — не могли. А ежели мы будем делать домик из конструктора «Лего», то кто будет его делать — истинный конструктор или пятилетний ребенок, — теснее не главно. Они получат абсолютно однообразные домики.
Вот в чем смысл стандартизации, унификации. Когда вы совместно в одной отрасли в международном поле, то это веско эффективнее. А у нас утверждают про импортозамещение — абсурд полный.
— Огромный перечень перевязочного мат-ла воспрещается к закупкам. Пропитанного лечебными продуктами, узкого, не травмирующего рану.
— Это означает, что сначала пострадают нездоровые из отделений диабетической стопы, потому что у их обязаны быть особенные, альгинатные повязки, которые впитывают воду из раны. Пролежневые нездоровые пострадают, другими словами самые томные.
— Сейчас равномерно станет выходить из строя импортная техника. Не сходу, а лет через 5. Как это отразится на нездоровых?
— Снизится уровень надежности, уход за нездоровыми будет мучиться. Я не так давно ездил на отчизну, заходил в больницу, где работал. Там нет ничего. Оказывают лишь экстренную помощь. Прежде всего — нет профессионалов. Тянут все на себе ветераны движения. Наши студенты на данный момент не могут перевоплотиться в превосходных профессионалов, потому что качество обучения максимально снизилось. В Австрии, Швейцарии для обучения им предоставляют массу муляжей, симуляторы для эндоскопической работы. Моему учителю 70 лет, его не отпускают с кафедры — некоторому работать. Диссертантов принуждают читать лекции и студентам. За 20 лет все упало.
Наша довоенная хирургическая школа была блещущей. А складывалась она из дружбы доктора Опеля с германским доктором Кохом, из поездок доктора Пирогова в европейские центры. Земский доктор по условиям уговора разов в три года за счет земства мог поехать в какую-нибудь европейскую больницу.
А мы с тобой обговариваем скорость падения в пропасть.
— А вот ежели тебе на данный момент дадут подарком отечественный дыхательный аппарат, сказав, что он хороший. У тебя будет к нему доверие?
— Конечно, не будет. Я же говорил анекдот-загадку: «Не летает, не жужжит и в носик не лезет. Что это такое?— Летательный аппарат для носа жужжательного события российского производства». Вот мы работали на русском коагуляторе — это аппарат, который рассекает ткани, прижигает сосуды во время операции. Он работал, стоил 50 тыщ. Вдруг приехали к нам ребята из компании, торгующей импортным оборудованием, и спрашивают: «А не желаете брать вот этот коагулятор?» А он стоит полтора миллиона. Я отказался. А они разговаривают: «Это выставочный эталон, нам он на данный момент не нужен, поработайте». Мы начинаем сиим аппаратом работать и отрешиться теснее не можем. Мы у их теснее 2-ой таковой аппарат приобретаем. Потому что он высокоточен, никогда не даст ожогов у больного, в нем есть «защита от дурака». У их вообщем во всей технике непревзойденно разработана эта функция. Это культура производства.
Когда мы разговариваем о импортозамещении, то это фигура речи. Никакого импортозамещения нет в принципе. Когда нам демонстрируют отечественный дыхательный аппарат РО-6, требуя на его русском происхождении, то это вранье. Это разработка дыхательного аппарата компании «Сименс» 1948 года выпуска.
Я знаю одно: ежели они завезенный сюда наркозно-дыхательный аппарат начнут катком рушить, как на данный момент нажимают импортный сыр, я на баррикады выйду.
Наталья Чернова
