Госинъекции с побочным эффектом
Ценники в аптеках принуждают почти всех россиян вспомнить советскую киноклассику. Перспектива «всю жизнь работать на лекарства» становится сущьностью, невзирая на пробы властей регулировать стоимость жизненно главных препаратов. А вмешательство страны тотчас следует лишь в ущерб отечественной фармацевтике.
Минздрав отчитывается — теснее 70 процентов жизненно главных фармацевтических средств делается в России. То есть, казалось бы, потрясения курса их потребителям теснее не ужасны. Но статистика замалчивает, как необходимы оставшиеся 30 процентов. Более того, почти все из этих по-прежнему импортируемых фармацевтических средств защищены патентами как минимум до 2020 года. Довести их локализацию до сто процентов нереально. А волна самоубийств онкобольных излишний разов указывает, как критичной может оказаться стоимость «нелокализованных» 30 процентов.
Параллельный импорт и схожие связи
Правительство собирается легализовать «параллельный импорт» для фармпродукции. Если не будет монополии авторизованных поставщиков, цены пойдут вниз, — считают в кабмине. Но фармацевтические концерны предсказывают увеличение контрафакта. «Наша компания не сумеет отвечать за качество препаратов, потому что мы утратим настоящий контроль за товаропроводящей цепочкой», — утверждает Елена Данилова, менеджер по работе с госорганами «АстраЗенека Россия».
Еще один вариант — всячески развивать и поддерживать собственные биотехнологические разработки и провоцировать творение новейших российских фармацевтических средств. Председатель совета начальников «Химрара» Андрей Иващенко не считает такое развитие событий фантастичным. Тем более что Советский Союз в свое время входил в число фармлидеров.
Фото: Александр Коряков / «Коммерсантъ»
Это лидерство в большой ступени обусловливалось кооперацией с восточно-европейскими производителями, которые в главном изготавливали готовые лечебные формы. После распада СССР венгерские, польские, словацкие и остальные фабрики из былых государств «Варшавского договора» переориентировались на иных поставщиков фармацевтических субстанций.
Отечественные фабрики практически погибли, а постсоветская наука — как основательная, так и прикладная — оказалась без внутреннего заказа и не смогла снабжать иностранных клиентов конкурентоспособным ноу-хау.
Андрей Иващенко связывает возможность инноваторских прорывов с творением и развитием российских производственных мощностей. Глава «Химрара» проводит аналогию с IT: «Сначала закупали компы и зарабатывали необыкновенно на их перепродаже. Потом стали собирать их тут. А сейчас и софтом занялись. Так же и в фармацевтике. В 90-е все повально устремились в дистрибуцию. Еще 5-10 годов назад большая часть выпускников профильных вузов и факультетов работали необыкновенно в представительствах западных фармгигантов. Сегодня возникает спрос теснее на технологов производства. Фабрики строят либо модернизируют. Значит, последующий шаг полностью логичен». Правда, оговаривается Иващенко, в IT срок разработки продукта кратче, и возврат вложенных средств прытче.
В свою очередь Алексей Конов, правящий директор RBV Capital, направляет внимание на то, что софт почти всегда будет продаваться на базаре B2C(другими словами окончательным потребителям)и тем самым обречен на столкновение с подобным инноваторским продуктом иных компаний в борьбе за окончательного потребителя. А новое лекарство, ежели оно превосходит имеющиеся стандарты исцеления, практически гарантировано купят компании так именуемой Big Pharma. На Западе инвестиции в биотех так знамениты, что почти все аналитики теснее разговаривают о новеньком пузыре. А Китай, по воззрению заместителя гендиректора «Российской венчурной компании»(РВК)Евгения Кузнецова, скоро вообщем может отдать миру биотехнологический аналог Microsoft.
Немало в данной отрасли и российских средств. Миллиардеры Дмитрий Рыболовлев и Вячеслав Брешт имеют части в южноамериканских и швейцарских биотехнологических компаниях. А Сбербанк дает своим розничным клиентам вкладываться в фонд iShares NASDAQ Biotechnolog.
Однако в русском биотехе вкладывательный тон задают муниципальные университеты развития и холдинги — «Роснано», РВК, «Сколково», «Ростех». Плюс — былые чиновники Минпромторга, которые по бывшей работе хорошо знают все подводные камешки и русскую специфику отрасли. Андрей Дементьев и Андрей Реус — акционеры центра «Генериум», сделанного под эгидой «Фарстандарта». Сын экс-министра Владимир Христенко — совладелец компании «Нанолек». А в «Р-Фарме» трудится дочь Ярославского губернатора Елена Ястребова
Детский хоспис Фото: Максим Богодвид / РИА Новости
Пудовые гири госкорпораций
Госкорпорация, экс-чиновник либо его родственники владеют достаточным лоббистским потенциалом, чтоб обеспечить собственному биотехнологическому подопечному гарантированный сбыт. Неслучайно «Ростех» не так давно стал обладателем НПО «Микроген», которое в августе завершит клинические тесты первого русского продукта для жителей нашей планеты, перенесших ишемический инфаркт. А «Роснано» обещает осчастливить сограждан мазью от артрита от английской компании Pro Bono Bio.
К слову, глава Pro Bono Bio инвестбанкир Джон Майо, как и Анатолий Чубайс, ранее занимался реформой энергетики. Правда, английской. В конце 90-х Майо в качестве денежного начальника компании GEC-Marconi занимался ее реструктуризацией и распродажей непрофильных активов. Амбициозный финансист был на тот момент одним из самых высокооплачиваемых топ-менеджеров Великобритании. Его годовая зарплата превосходила 800 тыщ фунтов стерлингов. Не без скандала уйдя из Marconi, Майо сначала нулевых возвратился к биотеху, которым занимался еще до энергетических опытов, и организовал фонд Celtic Pharma. Правда, широкую знаменитость этот фонд получил лишь в 2011-м, когда Чубайс и Майо объявили о творении интернациональной компании по производству мази от артрита.
Примечательно, что «Роснано» собиралось вложить в Celtic Pharma в общей трудности 300 миллионов баксов. В то же время, как отмечает исправный директор госкорпорации Борис Подольский, в 2013-м доля «Роснано» в английском фонде оценивалась в 200 миллионов, и лишь в 2014-м ее стоимость выросла до 320 миллионов. В России чудо-препарат до сих пор не продается, желая предполагалось его вывести на отечественный рынок еще 2012-м году. Впрочем, совсем не явно, что этот продукт нужен русским потребителям. Не исключено, что все эти госкорпоративные подвиги были бесполезны.
«У госкорпораций на ногах томные гири, поэтому что это госденьги. Им, к примеру, надобно какое-нибудь творение в России выстроить, даже ежели оно для повышения рыночной капитализации проекта и не надо. Или технологию в Россию перенести, даже ежели она в таком виде не требуется», — признает Алексей Конов. По его воззрению, в критериях сурового отставания русского биотеха было бы намного эффективнее провоцировать вложения, в том числе даже муниципальных институтов развития, в лучшие иностранные проекты и команды, необыкновенно с учетом того, что в ряде таковых проектов работают наши уехавшие ученые. Мягкий возврат мозгов и опосредованный трансфер технологий через партнерство был бы намного эффективнее, но для этого надобно, чтоб политику инвестирования определяли самостоятельные и мощные правящие, но не чиновники. «Ну либо чиновники обязаны получить сигнал сверху и поменять свою позицию», — резюмирует Конов.
Фото: Игорь Зарембо / РИА Новости
Директор по работе с госорганами «АстраЗенека Россия» Юрий Мочалин считает, что недооценка фактора среды и, напротив, переоценка денежного вопросца чрезвычайно сильно подводит отечественные университеты развития. По воззрению Мочалина, без атмосферы, располагающей к творчеству и поиску, никакие средства не принудят одаренного химика либо биолога остаться в Москве, но не переехать в какой-либо всемирно общепризнанный научный центр.
В этом плане вдвойне показательно недавнее заявление Анатолия Чубайса о том, что «на импортозамещение работают безусловно конкретные, предметные макроэкономические причины, основной из которых — это курс рубля».
Решению фармацевтической трудности слабенькая государственная валюта как разов не содействует. Поскольку пропадает заключительная — финансовая — мотивация, благодаря которой профессионального ученого можнож удержать в России. А высочайшие ставки по кредитам лишают местных работодателей какой бы то ни было способности для маневра.
Этические «баны» и алчные страховщики
Пожалуй, единый выход — сосредоточиться на заранее ударных направлениях, где русский биотех все-же может предложить продукты мирового уровня. В России 20 годов назад было два таковых возможных окна способностей — разработка и коммерциализация собственных генно-инженерных видов растений и биокибернетика.
Первые, невзирая на достаточно сильную и удачную советскую школу, оказались под запретом. Алексей Конов, который до 2004 года работал в компании Monsanto, глобальном руководителе в области так именуемых «зеленых» биотехнологий, считает, что атака на ГМО была чрезвычайно выгодна локальным производителям «традиционных» пестицидов, также аграрно-зеленому лобби, сумевшему получить политические и, вероятно,
экономические дивиденды за счет контрафактного внедрения «неправильных» зёрен. А Андрей Иващенко не исключает и происков самой Monsanto. Ведь сейчас теснее предопределенное отставание России в данной сфере в перспективе делает страну зависимой от иностранных поставщиков ГМО-сельхозпродукции, еще более дешевенькой в производстве.
В свою очередь Евгений Кузнецов из РВК подсказывает, что непосредственно благодаря неимению «этических банов» Китай имеет все шансы стать мировым биотехнологическим законодателем мод. Лишнее свидетельство тому — недавние известия о том, что ученые Поднебесной в первый разов модифицировали геном жителя нашей планеты.
Фото: Василий Шапошников / «Коммерсантъ»
Как бы там ни было, остается биокибернетика. Здесь, как считает Конов, русские инноваторы по-прежнему способны заявить о себе на мировой арене. Технологии сбора и обработки физиологической и генетической инфы могут быть чрезвычайно нужными. Полученный таковым образом «портрет» жителя нашей планеты дозволяет не совсем лишь спрогнозировать конфигурации состояния его здоровья, но и обозначить более действенные непосредственно для него способы обслуживания и исцеления имеющихся болезней. Иными словами, возникает шанс недопустить того, что Евгений Кузнецов именует «проявлениями лишнего лоббизма со стороны фармкомпаний» — когда медучреждения и лекари употребляются в качестве канала сбыта фармацевтических средств без разницы от необходимости внедрения препаратов в каждом конкретном случае.
С иной стороны, есть мощные денежные игроки, не меньше самих пациентов заинтригованные как разов в настоящих результатах. Это страховые компании, которым увеличение размеров и частоты выплат по мед полисам угрожает ущербами и разорением. Андрей Иващенко вообщем утверждает, что «лекарственное страхование — лучший оптимизатор цен на фармрынке». Отечественный биотех в личике страховщиков мог бы получить новейший источник инвестиций.
Но в России до сих пор нет такового продукта. Вместо того чтоб помогать его появлению, правительство вводит «параллельный импорт», а университеты развития импортируют технологии, все так же «заточенные» на потоковое творение, но не адресное исцеление.
Александр Бирман
