В особо напряжённых киносценах зрительные зоны мозга прекращают требовать информацию от периферии зрительного поля.
Что происходит у нас в голове, когда мы глядим по-настоящему захватывающий кинофильм?Ответ на этот вопросец можнож выяснить из статьи в журнальчике Neuroscience, которую опубликовала группа психологов из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук и Технологического института Джорджии. О том, что происходит в мозге, какие его зоны более активны, какие - наименее, можнож выяснить с поддержкою многофункциональной магнитно-резонансной томографии. То есть всё, что требовалось от исследователей - показать добровольцам, лежащим в фМРТ-аппарате, какие-нибудь особо впечатляющие отрывки из мирового кинонаследия, а потом кропотливо проанализировать, какие мозговые сигналы относятся конкретно к переживаемым киноощущениям.
Для опыта отобрали 10 знаменитых лент, от хичкоковских «К северу через северо-запад» и «Человека, который очень много знал» до «Чужого» Ридли Скотта. По краям экрана, на котором демонстрировали кино, время от медли вспыхивали световые сигналы, которые обязаны были отвлекать созерцателя от кинофильма. Причём отвлекающие вспышки были построены шахматным узором, потому что знаменито, что он постоянно достаточно сильно отвлекает на себя зрительные нейроны. Оказалось, что в более напряжённых сценах, там, где саспенс стремительно вырастал, изменялась активность в шпорной(либо зрительной)борозде мозга, отвечающей за обработку большей доли зрительной инфы: те её участки, которые отвечали за краевое зрение, успокаивались, а те, которые отвечали за центр зрительного поля, напротив, сильно активизировались. Грубо разговаривая, когда герой оказывался в угрозы, мозг глядел лишь на него, когда же герою удавалось выйти из трудной ситуации, мозг глядел теснее не совсем лишь на него, но и, скажем, на интерьер либо природу, среди которой находился персонаж, а заодно подмечал и шахматные вспышки по бокам экрана.
Кроме шпорной борозды, в мозге есть и иные зоны, отвечающие за анализ зрительной инфы на более высочайшем уровне, но и они похожим образом откликались на саспенс, сужая внимание до центра поля зрения. То есть когда мы разговариваем, что глядели кинофильм, пренебрегав обо всём, это совсем не фигура речи - сознание вправду прекращает смотреть за тем, что происходит вокруг, и в буквальном смысле ничего не видим не слышим, не считая кинофильма. Очевидно, то же самое происходит во всяком случае, когда мы с головой поглощены каким-то делом. Помогут ли новейшие результаты в лечении расстройств внимания, либо же они понадобятся кинопродюсерам и кинопрокатчикам, чтоб расценивать «качество продукции», покажет время.
Кирилл Стасевич
В особо напряжённых киносценах зрительные зоны мозга прекращают требовать информацию от периферии зрительного поля. Что происходит у нас в голове, когда мы глядим по-настоящему захватывающий кинофильм?Ответ на этот вопросец можнож выяснить из статьи в журнальчике Neuroscience, которую опубликовала группа психологов из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук и Технологического института Джорджии. О том, что происходит в мозге, какие его зоны более активны, какие - наименее, можнож выяснить с поддержкою многофункциональной магнитно-резонансной томографии. То есть всё, что требовалось от исследователей - показать добровольцам, лежащим в фМРТ-аппарате, какие-нибудь особо впечатляющие отрывки из мирового кинонаследия, а потом кропотливо проанализировать, какие мозговые сигналы относятся конкретно к переживаемым киноощущениям. Для опыта отобрали 10 знаменитых лент, от хичкоковских «К северу через северо-запад» и «Человека, который очень много знал» до «Чужого» Ридли Скотта. По краям экрана, на котором демонстрировали кино, время от медли вспыхивали световые сигналы, которые обязаны были отвлекать созерцателя от кинофильма. Причём отвлекающие вспышки были построены шахматным узором, потому что знаменито, что он постоянно достаточно сильно отвлекает на себя зрительные нейроны. Оказалось, что в более напряжённых сценах, там, где саспенс стремительно вырастал, изменялась активность в шпорной(либо зрительной)борозде мозга, отвечающей за обработку большей доли зрительной инфы: те её участки, которые отвечали за краевое зрение, успокаивались, а те, которые отвечали за центр зрительного поля, напротив, сильно активизировались. Грубо разговаривая, когда герой оказывался в угрозы, мозг глядел лишь на него, когда же герою удавалось выйти из трудной ситуации, мозг глядел теснее не совсем лишь на него, но и, скажем, на интерьер либо природу, среди которой находился персонаж, а заодно подмечал и шахматные вспышки по бокам экрана. Кроме шпорной борозды, в мозге есть и иные зоны, отвечающие за анализ зрительной инфы на более высочайшем уровне, но и они похожим образом откликались на саспенс, сужая внимание до центра поля зрения. То есть когда мы разговариваем, что глядели кинофильм, пренебрегав обо всём, это совсем не фигура речи - сознание вправду прекращает смотреть за тем, что происходит вокруг, и в буквальном смысле ничего не видим не слышим, не считая кинофильма. Очевидно, то же самое происходит во всяком случае, когда мы с головой поглощены каким-то делом. Помогут ли новейшие результаты в лечении расстройств внимания, либо же они понадобятся кинопродюсерам и кинопрокатчикам, чтоб расценивать «качество продукции», покажет время. Кирилл Стасевич
