Получение имени. Дневник черного монаха - «Эзотерика»

— В последнее время я стал заниматься странными вещами. — сказал я таинственно и взглянул собеседнику прямо в глаза.

Передо мной возвышался здоровый мужик лет пятидесяти. Уже с залысинами и будто уставшим от долгих и тяжелых лет жизни лицом. Он сидел напротив меня и потягивал дорогое красное вино. Одет он был неприметно — серая футболка и синие полинявшие от длительной носки джинсы. Он не отвел взгляда, а лишь слабо улыбнулся и стал разглядывать мой левый глаз, как мне показалось. Ощутив неприятную тяжесть, я отвлекся на свой бокал и слегка отпил. Неплохой вкус для дрянной забегаловки, около которой мы случайно встретились пару часов назад.

Из колонок совсем рядом с нами, совершенно для меня неожиданно, полился легкий мелодичный джаз. Выждав паузу, чтобы оценить и насладиться мягким послевкусием вина, я продолжил:
— Уже месяца три я проживаю страдания других.

Мой собеседник подался вперед и на его губах снова заиграла хитрая или даже насмешливая улыбка. Он не проронил ни слова и продолжал внимательно слушать.

— Я не знаю, откуда это взялось, мне никто не рассказывал о подобном. По крайне мере я не помню. В общем как-то раз я пошел прогуляться. Без какой-то конкретной цели. Просто слонялся рядом с домом и внезапно услышал крики за поворотом.
Я замолк и прилично отхлебнул из бокала. Вспоминать те события было грустно и неприятно. Из памяти начали всплывать разные противоречивые чувства. Мурашки побежали по телу. В руках объявилась дрожь.

— Завернув за угол, я увидел, как кричит мальчишка лет пяти-шести. Кричал он просто оглушительно и в этом крике угадывался страх и обида. Лицо его, все мокрое от слез, было искажено гримасой боли. Конечно, я мог ошибаться, но мне так показалось. Рядом стояли видимо его мать с отцом и тоже орали друг на друга что есть мочи. В тоже время мать дергала мальчугана за руку. Он сопротивлялся изо всех сил и тогда она стала его толкать, подкрепляя свои действия жестким матом. Я подошел поближе. Не настолько, чтобы привлечь внимание, но достаточно, чтобы взглянуть им в глаза. Вот в этот момент и случилась странная штука. Я настолько сильно ощутил себя этим пацаном, что меня это буквально поразило. Затем я перевел взгляд на мать и стал ощущать также и ее чувства . — я улыбнулся и оправдываясь, продолжил — Не подумай, что я говорю о каких-то там экстрасенсорных способностях. Просто я поставил себя на их место. И так поставил, что самому тошно стало. Когда я «был его отцом», меня трясло от злости и в тоже время я опасался взглядов окружающих. Когда «стал матерью», переживал волны злости смешанных с чувствами вины и бессилия. Мальчику, конечно, было хуже всех.
Потом я стал ощущать похожие чувства, когда слышал какие-то страшные или грустные истории о других. Я представлял что погибал кто-то близкий, ощущал что живу в зоне боевых действий, чувствовал себя умирающим от тяжелой болезни или голода, воображал себя бомжом или алкоголиком, убийцей или его жертвой. Или родственником жертвы. И так далее. Новые и новые страдания, все я пропускал через себя. Притом все это случалось будто без моей воли, я не делал этого специально. Так просто происходило. Я не считал это какой-то духовной практикой и не чувствовал что как-то развиваюсь из-за этого. Это просто происходило. — повторил я и умолк, ощущая ком, подступивший к горлу.

Мой собеседник вздохнул и опустив взгляд, сказал скучающим, пресным тоном:
— О чем-то подобном мне рассказывал «черный монах».

— Ты знаком с «Монахом»? — проговорил я, сомневаясь. — Мне про него уже многие рассказывали. У меня сложилось мнение, что это просто чья-то выдумка, притом тупая и не реалистичная. Сам понимаешь, в наших кругах любят рассказывать всякие сказки.

— Да я только вчера с ним говорил. — твердо ответил он с оттенками раздражения в голосе.

— Откуда у него такое дурацкое прозвище? — поинтересовался я.

— Я думал все уже знают эту историю. — ехидно заулыбался здоровяк. — Однажды он шел домой и рядом с электрической будкой... Ну знаешь кирпичные такие? — вопросительно взглянул он на меня.

Я кивнул и заметил, что музыка в кафе сменилась на какую-то классическую, исполненную на одном пианино. Вокруг все заволокло сигаретным дымом и я стал негромко покашливать. У меня с детства на сигаретный дым аллергия и не смотря на то, что она частенько доставляла мне неудобство, я ничего с ней не делал. Да и вообще не знал, возможно ли как-нибудь избавиться от нее. Вынырнув из мыслей об аллергии, я заметил, что деревянный стул подо мной ужасно скрипит. Впрочем мне это не особо мешало и я почти сразу об этом забыл, увлекшись рассказом своего знакомого.

— Он проходил мимо такой будки и увидел парнишку лет десяти, как говорят. Парень сидел на асфальте и вычерчивал белым мелом треугольник. Прямо на кирпичах. Вычерчивал старательно, раз за разом. Не отводя руки. Одни и те же движения. Руки у него все были белые от этого мела, да и лицо все им перемазано. «Монах» стоял и смотрел на него минут десять. Не решался отвлечь. Сперва он подумал, что мальчик того. Ну, знаешь, всякое бывает. — мягко заметил здоровяк. — А потом он обернулся. Это я про пацана. Обернулся, посмотрел на монаха и говорит:

— Ты почему весь черный?

Монах, конечно, опешил. И как он мне рассказывал, даже потерял дар речи на пару минут. И я его понимаю. Все это действительно странно. Ну, «Монах» его и спрашивает:

— Ты про что? Как это черный?

— Сам скоро поймешь. — сказал ему пацаненок. Да, сказал будто с презрением. А потом сразу вернулся к своему ненаглядному треугольнику.

Сперва «Монаху», конечно, показалось это ерундой и он попросту пошел домой. Но в следующие дни стали происходить очень странные совпадения. Раз за разом, то знакомые, то незнакомые люди в разговоре с ним называли его «черным». Или просто ему так слышалось. Потому что как он их потом не спрашивал, они толком не могли припомнить, что только что сказали. Он начал не на шутку волноваться. Не знаю почему на него так сильно это подействовало. Я бы скорее всего просто забыл о такой ерунде и жил себе дальше. — с гордостью сказал здоровяк. — А он стал ошиваться возле этой будки постоянно. Ходил вокруг да около. Пытался найти того парнишку. Но так ни разу его больше и не встретил. После этого, как говорят, он и занялся серьезными практиками. Ездил туда-сюда по свету, а потом засел в каком-то монастыре. Где-то в Азии. Так он и стал монахом. Прожил там около двадцати лет и вернулся обратно в Россию. Ну а потом про него и поползли все эти сказочные слухи. Что правда, что нет я и сам не пойму. Но мужик он сильный, очень сильный. По глазам это видно и по его знаниям. Когда с ним говоришь, чувствуешь, что он насквозь тебя видит. — сказал здоровяк и осекся. — Но ты не подумай, агрессии у него нет. Просто сила какая-то внутри. Будто его уже ничего на этом свете не сможет задеть.

— Интересно. — задумчиво произнес я. — А как он хоть выглядит, этот монах?

— Невысокий такой мужичок средних лет. Русский. Волосы русые, как у всех, правда с небольшой сединой. Да ничего особенного в его виде нет. Но поверь — это не обычный человек.

— Так и что он говорил про эту практику? Про переживание страданий других? — спросил я с неподдельным интересом.

— Он говорил, что, когда ты в воображении переживаешь страдания других. Представляешь их себе. Чувствуешь себя на месте того человека. В общем все, как ты и рассказывал. Тогда ты становишься чище и добрее. Ты будто пропускаешь их боль через себя. А это делает тебя еще и сильнее. Правда что означает это «сильнее», я так и не узнал. Как-то так. — закончил мужик и отпил из своего бокала. — Я же кстати не просто так ошиваюсь в этой забегаловке. — внезапно продолжил он. — Здесь я и встретил «Монаха» в первый раз. Он мне очень помог с одним вопросом тогда. Вот и выслеживаю его. Навязываться не хочется. Сам понимаешь. А то слышал, он особо надоедливых может послать куда подальше. Да так послать, что человек и сам больше не подойдет. Ему и прозвище это здесь дали. Он когда с монастыря своего прикатил обратно. Собрал знакомых своих, друзей. Прямо в этой кафешке. Почему именно в ней? Не знаю. Есть много мест и поприличней. Ну и рассказал всем собравшимся историю своих странствий. И про пацана с его треугольником и про монастырь. Ну и кто-то особо одаренный ляпнул:
— Да ты у нас «Черный монах».
— Так и прицепилось. Он поначалу смеялся над этим прозвищем, а потом привык. Вот такие пироги.

— А чем он тебя так заинтересовал? Что в нем такого особенного? — спросил я с недоверием. — Сейчас по-моему и так полно всяких «учителей». — добавил я с отвращением в голосе.

— О, здесь ты не прав. — оживился здоровяк. — он не стремится никого учить. Даже наоборот. Как я слышал он специально по всякому проверяет человека, прежде начнет с ним открыто общаться. Если не проходишь проверку, он ведет себя как обычный обыватель. От него тогда ничего не дождешься. Я сам уже десяток всяких «учителей» прошел. Не дурак. Да и сами мы с тобой — «учителя». — закончил он и рассмеялся громким заразительным смехом.

— Ну я не то, чтобы «учитель», так, больше психолог. — парировал я. — А вот ты самый настоящий. — продолжил я и тоже засмеялся. — Я честно говоря так и не понял чему вообще ты учишь и главное зачем? — сказал я, но потом опомнился и добавил. — Не подумай, что я хочу тебя поддеть. Просто мне правда интересно.

Мой собеседник задумался на минуту. Его лицо приняло озабоченное выражение, но почти сразу в его глазах засияли искорки радости и он заговорил:
— Я учу людей освобождению от власти ума. — он помолчал и продолжил. — Тот, кто контролирует ум — контролирует и жизнь. Я так считаю.

Атмосфера в кафе внезапно переменилась. Возникло ощущение присутствия кого-то рядом. Я направил все внимание на эти чувства и смог определить откуда исходят эти тяжелые пульсации. Сзади, со стороны двери кто-то стоял и человек этот чем-то меня привлек. Ведь на большинство людей я так не реагирую. В тоже время монолог моего знакомого продолжался и я, пропустив несколько фраз, вновь к нему вернулся.

— Твои мысли решают кем тебе быть. Чего добьешься в жизни. Будешь ли ты счастлив или погрязнешь в рутине. Ум — это то, что делает человека слабым и несчастным, но также это и то, что спасает и помогает ему развиваться. Ум может быть полезным и необходимым, либо он может день за днем отравлять жизнь.

Я снова наблюдал интересное для меня явление. Стоило Петру Ивановичу заговорить о своей работе, как у него включалась новая роль. Он становился более выразительным, четко подбирал слова. Голос его изменялся с расхлябано-усталого на воодушевляющий и уверенный. Так он и вел свои занятия, объявляя себя очередным «просветленным». Пока он был в образе «учителя», он абсолютно ничего не замечал: не видел и не слышал. Взгляд его смотрел в никуда, как бы сквозь предметы. Тем не менее выглядел он впечатляюще и слова говорил в общем правильные. Единственная неувязка — все то, о чем он так пламенно рассуждал было лишь теорией, а не его образом жизни. По этой причине я часто поддевал его, чувствуя, что он недостаточно честен со своими последователями. Стоит ли выставлять себя просветленным, если внимательному человеку достаточно лишь несколько минут, чтобы раскрылась правда.

Петр Иванович говорил и говорил. Я же переключился на джаз, наполняющий крошечное помещение кафе пикантными оттенками распущенной жизни. Но почти сразу я снова ощутил странное присутствие. И гораздо ближе. Совсем рядом. Сзади у левого плеча. В это мгновение мой собеседник резко замолчал и переменился в лице. Его осанка некогда гордая и ровная, сползла вниз. Он спрятал руки под стол и опустил глаза. Его уверенность испарилась как водяной пар и он принял покорный и скромный вид.

Я обернулся и увидел перед собой человека лет сорока. Он был среднего роста. Русые волосы. Обыкновенное, спокойное лицо. Никаких особых примет или особенностей. Кроме ощущений, которые он у меня вызвал. Увидев его, я забыл о музыке. Мне стало очень интересно кто это такой, что мой собеседник так сильно переменился в лице.

— Приветствую. — проговорил незнакомец тихим, словно уставшим голосом.

Услышав это, Петр Иванович сорвался с места и принялся горячо жать руку нашему гостю. Усевшись на место и посадив по мою правую руку незнакомца, здоровяк стал кидать на меня непонятные взгляды, смысл которых до меня не доходил. Но вскоре я сообразил, что означали настойчивые сигналы моего собеседника. Человек, который так неожиданно вторгся в нашу беседу — это и есть тот самый «Черный монах».

Евгений Трубицин
Отрывок из книги «Дневник черного монаха»
de-trening.ru