Мафия нашла способ, как спаивать интеллигенцию, - мозг
Наше сообщество подсказывает мне муравейник, в который просочились жучки-ломехузы.
Вот что о их пишет Г. Шовен в собственной книжке «От пчелы до гориллы»: «Ломехузы, проникая в муравейник, откладывают свои яичка в пакеты муравьиного расплода так, что ничего не подозревающие муравьи вскармливают чужое потомство. Между тем личинка владеет незаурядным аппетитом и точно объедает собственных владельцев. При случае она пожирает и муравьиные личинки.
Но собственники их терпят, потому что ломехуза постоянно готова поднять задние лапки и подставить трихомы — мокроватые волоски, которые муравей с жадностью облизывает. Он пьет напиток погибели, потому что на волосках — наркотическая жидкость.
Привыкая к выделениям трихом, рабочие муравьи обрекают на погибель себя и собственный муравейник. Они запамятывают о отлично налаженном механизме, о собственном крошечном мирке, о тыще дел, над которыми необходимо корпеть до самого конца; для их сейчас не существует ничего, не считая проклятых трихом, принуждающих пренебрегать о долге и несущих им погибель.
Вскоре они теснее не в состоянии передвигаться по своим земным галереям: из их плохо вскормленных личинок выходят муравьи-уроды. Пройдет немножко медли — гнездо ослабнет и исчезнет, а жучки-ломехузы отправятся в соседний муравейник за новенькими жертвами».
В человеческом сообществе у «жучков» имеет место разделение труда: одни подставляют наркотическую жидкость, а иные идеологически обрабатывают трудяг-муравьев, используя находящиеся в их распоряжении печать, телевидение и иные средства массовой инфы.
Начиная с 1950 и по 1965 г. создание и потребление алкоголя в нашей стране возросло на 200%, превысив темпы такового роста в иных европейских странах за этот же период медли в 10 — 20 разов.
В следующем эти темпы увеличивались, и за период с 1965 по 1980 г. создание и потребление алкоголя возросло теснее на 500%. К раскаянию, на этом спаивание народа не остановилось, а напротив, опосля краткого периода понижения уровня употребления спиртного в 1985 — 1987 гг. алкогольная экспансия приняла еще наиболее грозящий размах.
Главным орудием «ломехуз» было и остается идеологическое. Через средства массовой инфы, книжки, творимые и издаваемые ними, через кино и телевидение, в каких они занимают ключевые позиции, людям внушается беззаконная мысль о том, что от вина ничего отвратительного не посещает. А ежели что и приключается, то это лишь у пьяниц и алкоголиков. Таких надобно врачевать.
Для других жителей нашей планеты, которые знают «меру», вино приносит лишь выгоду. Не взирая же пьют «за здоровье»... «Ломехузы», природно, вполне недосказывают бедственное положение страны и народа, которые стремительно приближаются к катастрофе.
Но ежели главная масса народа, хронически находясь в наркотическом дурмане, пила и продолжает пить, будучи в блаженном неведении о том, куда она катится, то трезвенники-патриоты, чей мозг волен от отравы, теснее издавна колотят тревогу, предостерегая о будущих последствиях этого алкогольного марафона.
Но нынче их положение оказалось намного ужаснее, чем это было сначала 20 века, когда в России началась еще одна борьба за трезвость со стороны передовых жителей нашей планеты отечества. Тогда к борцам-патриотам живо примкнула вся передовая российская интеллигенция, которая, будучи вооруженной трудами Г. Р. Державина, А. Т. Субботина, И. А. Сикорского, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого и иных писателей и ученых, активно включилась в борьбу за люд.
Ныне интеллигенция оказалась обработанной «ломехузами» не меньше, а больше, чем рядовые рабочие. Многих профессиональных представителей российской культуры споили до таковой ступени, что они пренебрегали про отечество и собственный люд. Другие чрезвычайно рано сложили свои головы под ударами алкогольного яда. Остальные, опьянев за упокой души собственного друга, продолжали пить, готовя все новейшие жертвы.
Мафия отыскала метод, как спаивать интеллигенцию, мозг народа. Те из российских ученых, писателей либо артистов, которые не пили, каким бы талантом не были награждены от природы, не имели никаких шансов на продвижение ни по научной, ни по административной полосы, а писателей-трезвенников не печатали либо давали им ничтожные тиражи.
Как-то я был в Институте хирургии им. А. В. Вишневского. После совещания, как это было принято в то время, состоялся великий банкет в кабинете начальника института Александра Александровича Вишневского. Среди гостей были практически все большие доктора как из Москвы, так и из иных городов страны. Все пили водку, коньяк. Пили много. Присутствующие знали о моей трезвенности, потому никто не требовал, чтоб я воспринимал роль в застолье.
Слегка опьянев, Александр Александрович, с которым мы были практически одних лет и приятельствовали, положив руку мне на плечо, доверительно разговаривал:
«А взирая ты, Федя, не пьешь!Ты бы многого достиг в жизни, ежели бы не сторонился застолий. За рюмкой водки нередко решаются такие дела, которые трезвые решить не могут. Я прямо скажу — ты издавна бы, как и я, был бы героем и академиком «большой» академии, и институт бы у тебя не отняли. А ты вот сторонишься компаний и становишься вроде бы «белой вороной».
Таково было, по-видимому, воззрение не 1-го Александра Александровича. Такое же воззрение главенствовало и в писательской среде. Кто-то искусственно творил престижность винопития.
Расплачивались пьющие люди за свои «достижения» дорогой ценой — годами жизни. Тот же Александр Александрович ушел из жизни, когда ему было меньше 70 лет. А ведь он постоянно различался великолепным здоровьем. Спортсмен, теннисист. Условия жизни — не из нехороших. Сказалось кровоизлияние в мозг, которое он перенес за пару лет ранее. И тут не заключительную роль игрались выпивки.
В собственных словах Александр Александрович невольно, по-видимому, выдал глубоко обдуманную концепцию врагов нашего народа, раскрыв ее сущность: творить привилегии тем, двигать вперед тех, кто пьет. Ими легче править, их проще навести в нужное русло.
Тот факт, что практически все ученые — доктора, академики, доктора наук в потреблении алкоголя не отличались от рабочих и фермеров, а быть может, и превосходили их, разговаривает о том, что это не нечаянно. Так в эти застойные годы с поддержкою алкоголя наша интеллигенция была оторвана от собственного народа, от самой настоящей жизни. А основное, с поддержкою этого зелья мафия упрямо и упрямо истребляла мозг народа, его интеллект, как национальное богатство. Этим она раскрывала широкую дорогу для собственных разрушительных сил.
Ученые-специалисты на всех уровнях своим затуманенным мозгом не осмысливали и иногда не желали осмысливать, что делается вокруг их. И потому не совершенно лишь не оказывали противодействия, но и сами воспринимали активное роль в разрушении, ставя свои подписи под таковыми планами, которых они позже не совершенно лишь стеснялись, но которым ужасались.
На фоне массовой алкоголизации интеллигенции из ее среды появлялись убежденные трезвенники, которые начинали неравную борьбу за освобождение народного сознания от опьяненных пут. Они объясняли всю гибельность этого пути, всю опасность алкогольной политики страны.
Этих бойцов никто не готовил. Их никто не организовывал. Никто их к данной борьбе не завлекал. Они сами начинали ее, кто как мог и кто как умел, осознав опасность, нависшую над государством и народом. Эти люди нередко подвергались дискриминации, их обижали, над ними глумились на собраниях и в печати.
Им противоборствует отряд соперников трезвости, которые водят жителей нашей планеты заранее неправильной дорогой, пропагандируя «умеренные» дозы и «культурное» винопитие. Действуют посреди нас совершенно как ломехузы в муравейнике. Эти творцы пользуются поддержкой на всех уровнях, они желанные гости самых тиражируемых изданий, им дозволяется писать что угодно, лишь бы это было ориентировано против трезвости.
Во всех их трудах верно выслеживается рвение избегать правды, желание представить драматическую делему в радужном свете. Спекулируя неполными данными и выдавая их за полные, они успокаивают публичное воззрение, подтверждают, что у нас в стране уровень употребления алкоголя пока еще маленький. Так же водили себя 10-ки лет и социологи, и организаторы здравоохранения. Им веровал люд. Делали вид, что веруют им, и те, кто решал судьбу народа, определяя уровень алкогольного употребления.
В то время как ложь и полуправда о алкоголе тиражировались в миллионах экземплярах, газеты отрицались печатать беспристрастные данные, подкрепленные авторитетом практически всех ученых страны, И все, что любители трезвого вида жизни желали и обязаны были сказать, распространялось в машинописном варианте, другими словами их читали в лучшем случае 10-ки жителей нашей планеты.
Разве можнож было при этих критериях считать, что дебоширство развивалось нечаянно либо само по себе, но не организовывалось преднамеренно и беспощадно целой армией «ломехуз», работающих в том числе и на самом высочайшем уровне?Они упрямо недосказывали честные научные данные, ежели те не подходили их установкам о пьянстве.
